Шарль Мишель и Маки Салл об итогах саммита ЕС-АС: «Мы услышали друг друга»
Лидеры европейских и африканских стран собрались в Брюсселе на свой шестой саммит. Африка и Европа хотят заложить фундамент для нового партнерства. Европейский Союз хочет оставаться ведущим многосторонним партнером Африканского континента.
По мнению лидеров, это обновленное партнерство должно выходить за рамки экономических вопросов. Также это касается образования, здравоохранения, климата, цифровых технологий. В некотором смысле, речь идет о формировании глобального управления и выводе этого партнерства на международную арену.
И мы обсудим этот вопрос с председателем Европейского совета Шарлем Мишелем и президентом Сенегала и председателем Африканского союза Маки Саллом.
Господин Мишель, первой целью этого саммита было немного перетасовать колоду. Вы полностью удовлетворены тем, что было достигнуто за эти два дня в Брюсселе?
Шарль Мишель, председатель Европейского совета:
— Я очень доволен, потому что убежден, что за эти несколько часов в Брюсселе, за эти два дня в Брюсселе партнерство между Африкой и Европой действительно было пересмотрено, обновлено, мы изменили парадигму, и уже на стадии подготовки саммита эта общая политическая воля была заметна. Как мы можем вместе определить цели и задачи? И как мы можем вместе определить лучшие решения с бОльшим прагматизмом, более оперативно, более конкретно. Эти принципы взаимного уважения, эти принципы взаимного интереса, эти принципы регулярной оценки, все это говорит о том, что мы действительно можем выполнить наши обязательства.
Значит, вы довольны?
Шарль Мишель, председатель Европейского совета:
— Я доволен, потому что прочувствовал атмосферу. Я действительно почувствовал, что африканские и европейские лидеры были привержены, мотивированы и мобилизованы, чтобы слушать друг друга, а слушать друг друга очень важно, потому что это ключ к доверию. Чтобы лучше понять точки зрения обеих сторон. Чтобы с самого начала лучше понять точки зрения, которые иногда сначала не совпадают, понять, где мосты, где общие пути, чтобы при возникновении трудностей, а они могут возникнуть, мы могли видеть, что у нас есть возможность преодолеть препятствие разумным способом.
Господин Салл, считаете ли Вы, что после этого саммита можно построить то самое обновленное партнерство?
Маки Салл, президент Сенегала и председатель Африканского союза:
— Конечно. Я хотел бы поблагодарить Шарля прежде всего за хорошую организацию этого саммита, за его подготовку. Это позволило нам достичь результата, который станет отправной точкой этого обновленного, переосмысленного партнерства, при этом построенного на взаимном уважении, солидарности и, наконец, на том, чтобы слышать друг друга, потому что нас часто не слышали. Нам просто давали рецептуру, решения. Я хочу отметить этот фундаментальный сдвиг парадигмы в отношениях, построенных на дружбе, внимании, взаимопонимании и поиске общих решений, совместной проработке решений. Когда мы приехали в Брюссель, конечно, оставались деликатные темы, по которым мы еще не закончили переговоры: вопрос энергетического перехода, климатического перехода, вопросы прав собственности в отношении вакцин. Это сложные темы, которые нам более или менее удалось урегулировать. И поэтому, прежде всего, метод работы был серьезным нововведением, что дало нам большую эффективность и в конечном итоге привело к весьма убедительным результатам. Теперь остается реализация, обязательства которых мы взяли на себя.
Господин Салл, управление ситуацией с ковидом наложило отпечаток на отношения Африканского союза с Евросоюзом. Случился омикрон, и принятые в связи с ним решения. Сейчас остро стоит вопрос об отмене патентов на вакцины. И здесь, очевидно, удовлетворения с вашей стороны нет. Это провал?
Маки Салл, президент Сенегала и председатель Африканского союза:
— Нет, совсем нет. Это вовсе не провал. Когда есть две противоположные позиции, мы пытаемся найти компромисс, решение, которое удовлетворяет обе стороны. Мы не находимся в манихейских отношениях, где существует только «да» или «нет». Уже сейчас, чтобы достичь того, чего мы хотим, то есть чтобы вакцины производились в Африке, по крайней мере, на 60%, Евросоюз приложил усилия. Во-первых, обеспечение вакцинами через систему «Ковакс», что бы об этом ни говорили. Уже выдано 150 миллионов доз. И ЕС обязуется предоставить 400 миллионов доз к лету 2022 года. Так что это первый шаг. Но мы говорим, что получать дозы недостаточно. Мы хотим производить вакцину в Африке. И в этих рамках произошел чрезвычайно важный обмен с европейскими странами. «Команда Европы» обязалась вместе с нами, с ВОЗ, передать новую технологию РНК-посредника шести африканским странам — шести центрам. И в этом контексте мы также должны рассмотреть вопрос о патентах. Некоторые считают, что действие патентов должно быть приостановлено. Но нельзя ведь ставить под сомнение интеллектуальную собственность. Так что же делать? У нас пандемия. Люди умирают. Мы даже уже дали мандат двум комиссиям: Европейского союза и Африканского союза, и ВТО будет помогать нам найти компромисс. И компромисс — это, прежде всего, передача технологий. Когда у нас есть технология, легче вести переговоры с обладателем патента. Можно улучшить условия, снизить затраты, чтобы те, у кого есть технология, могли воспроизвести ее на континенте. Так что эти дебаты были отложены до апреля-мая, и это вовсе не означает, что это провал. Напротив, есть общая воля к достижению этого компромисса, который, я уверен, будет найден.
Господин Мишель, почему Европейский Союз не захотел отменить патенты? Не боитесь ли вы усугубить недоверие ваших африканских партнеров?
Шарль Мишель, председатель Европейского совета:
— Мы убеждены, что у нас абсолютно одинаковые цели. Мы, африканские лидеры, европейские лидеры, хотим, чтобы у нас был потенциал для развития производства вакцин и в целом сектора лекарств на африканском континенте. Это отправная точка. Во-вторых, нам хорошо известно, что интеллектуальная собственность — мощный рычаг для продвижения инноваций и исследований. И, безусловно, необходимо защищать этот аспект. И мы понимаем, что когда мы производим лекарства или вакцины, есть очень важный элемент — это технология, ноу-хау и регуляторный потенциал. И мы хотели быть предельно прагматичными, почему? Потому что в последние несколько месяцев, вместо того чтобы вести бесконечные идеологические дебаты, в которых сталкиваются две антагонистические и несколько абсолютно противоположные позиции, мы сказали себе, что не будем ждать, но в любом случае засучим рукава. Я был в Дакаре, где посещал Институт Пастера, в Сенегале или в других африканских странах, чтобы запустить проекты, в которых мы подталкивали частный сектор к разработке проектов, где была очень, очень сильная политическая воля. И именно это привело к тому, что сегодня мы имеем возможность осуществлять передачу технологий. И мы идем дальше. Теперь мы собираемся вместе работать над общей африканской и европейской позицией, которую мы сможем отстаивать в ВОЗ и ВТО. И это хороший пример того, как федерация африканских и европейских политических сил может привести мир к поиску разумного решения. Когда нас настигнет такая пандемия, мы должны эффективно найти баланс между, с одной стороны, интеллектуальной собственностью, чтобы гарантировать инновации, и тем, чтобы не потерять время и обеспечить доступ к вакцинам во всем мире.
У меня вопрос по инвестициям. Европейский Союз предлагает Африке 150 миллиардов евро. Достаточно ли этой суммы, чтобы противостоять, скажем, влиянию Китая, России. И это единственный возможный ответ?
Шарль Мишель, председатель Европейского совета:
— Я хотел бы, пожалуй, поправить один момент. Не должно быть никаких недоразумений. Воля Европейского Союза вовсе не в том, чтобы противостоять чьему-то влиянию. Это развитие хорошего проекта, позитивного, разумного, заинтересованного партнерства. Почему? Потому что у нас есть искреннее желание, потому что это в наших общих интересах. Мы знаем, что когда в Африке все хорошо с точки зрения стабильности, развития и процветания, это хорошо для Европы. И точно так же, когда в Европе все хорошо с точки зрения процветания и стабильности, это хорошо и для Африки. Это первый элемент, который важно подчеркнуть и прояснить. В этом заключается искренность данного обязательства.
Теперь о сумме. Это беспрецедентная сумма. Никогда прежде мы не активировали такой финансовый пакет. Почему? Потому что мы решили подумать о том, как направить государственные средства, средства, традиционно мобилизуемые для этого партнерства, на более эффективное направление частных денег, частного сектора. Это дополнительный элемент, который затрагивает новое программное обеспечение, о котором говорилось несколько минут назад. Мы будем искать то, что мы называем эффектом рычага. Европейский инвестиционный банк становится основным игроком с европейской точки зрения в развитии партнерских отношений с нашими африканскими партнерами. Более того, когда мы работаем с африканскими лидерами, я всегда обязательно беру с собой экспертов Европейского банка, чтобы каждый раз быть хорошо информированным о приоритетах африканских стран в плане инвестиций, особенно в инфраструктурном секторе, например.
Господин Салл, мы знаем, что Европа неохотно финансирует проекты, связанные с ископаемым топливом. А нам известно, что вы их защищаете и пропагандируете. Означает ли это, что вы собираетесь искать инвесторов в другом месте?
Маки Салл, президент Сенегала и председатель Африканского союза:
— Нет. Надо сказать, что в конце саммита мы все-таки достигли компромисса с Европой по этому важнейшему вопросу, который важен лично для меня, потому что я против несправедливости. А получалось, что хотели поступить несправедливо по отношению к Африке, к Африке, которая загрязняет окружающую среду, которая выбрасывает менее 3% CO2 и на которую резко влияют последствия изменения климата, и мы говорим им: нет, отменяйте все, что касается ископаемого. Это нереально, это несправедливо. Но Африка привержена борьбе с изменением климата. Что касается Парижского соглашения, то в большинстве африканских стран люди привержены энергобалансу, и мы проводим политику адаптации. В нашей стране, например, 31% чистой энергии, возобновляемой энергии. Сегодня не так много стран, у которых такой же показатель. Но помимо того, что нам нужно обеспечить электричеством 600 миллионам африканцев, у которых его еще нет, потому что не хватает электроэнергии, нам также нужно развивать промышленность в Африке для создания рабочих мест, добавленной стоимости. Мы просто продаем сырье и покупаем промышленные товары? Мы должны индустриализировать континент. Мы будем делать это низкоуглеродным способом, но мы будем делать это с помощью энергии, которая будет конкурентоспособной для наших экономик. По мере этого мы будем адаптировать и развивать такие устойчивые проекты, как Великая зеленая стена в Африке и все, что связано с чистой энергией и возобновляемыми источниками.
На местах выясняется, что эти стандарты, эти европейские критерии, возможно, не могут быть адаптированы к Африке. Означает ли это, что ЕС должен пересмотреть свои критерии? Должен ли он пересмотреть масштаб климатических усилий?
Шарль Мишель, председатель Европейского совета:
— Я вижу в этом примере, который описал Маки Салл, нечто очень интересное, потому что Маки Салл не только грозный адвокат, который хорошо справляется с объективной и рациональной аргументацией, но и мы помним, что, вероятно, доверие между Маки Саллом и мной было поводом для многомесячного обмена мнениями по этому вопросу. И я прекрасно понимаю, как и другие европейские лидеры, что, с одной стороны, именно Европа, наряду с другими развитыми экономиками, злоупотребляет природными ресурсами и стоит у истоков глобального потепления. Таким образом, действительно, существует или будет существовать несправедливость в том, что для перехода, который необходим, не принято прагматично учитывать реалии африканского континента. Вначале на европейском уровне не было особого энтузиазма услышать этот аргумент, потому что существует радикализм, потому что мы чувствуем эту климатическую чрезвычайную ситуацию. Но затем мы пришли к диалогу, мы услышали друг друга, что привело к изменению программы, что позволило подготовиться к этой встрече, имея множество предварительных контактов, множество предварительных обменов информацией. Затем нам удалось согласовать текст, что свидетельствует о наличии политической воли и доверия. А доверие достигается через прозрачность, через форму взаимной лояльности.
Итак, давайте перейдем к вопросу безопасности. Франция объявила о скоординированном выводе войск, прекращении операций «Бархан» и «Такуба». Вы отреагировали, сказав, что рады тому факту, что миссия будет обновлена. Что конкретно мы увидим в ближайшие месяцы в этом регионе?
Маки Салл, президент Сенегала и председатель Африканского союза:
— Прежде всего, следует отметить, что позавчера в Елисейском дворце у нас состоялся чрезвычайно важный обмен мнениями, там присутствовал Шарль Мишель, а также европейские и африканские лидеры по вопросу безопасности, борьбы с терроризмом. И это результат этих дебатов, откровенных дебатов, когда все сказано четко и ясно, но с уважением. В ходе этих дебатов выяснилось, что Европа не хочет оставлять Африку один на один с терроризмом. Это хорошо. Мы хотели бы, чтобы так рассуждали во всех частях мира, потому что если бы все так рассуждали, африканцы не остались бы один на один с терроризмом. Когда речь шла о терроризме в Афганистане или Сирии, именно мировые коалиции скоординировались, тысячи миллиардов долларов были мобилизованы в течение двадцати лет в Афганистане. Почему, когда речь заходит об Африке, нам говорят: сами разбирайтесь? Было несколько стран, Франция — одна из них, которые откликнулись на призыв Мали в 2013 году. Африканцы среагировали до того, как ООН создала миссию «голубых касок». Разные страны отправляли своих солдат бесплатно. Я помню, как мои солдаты отправились из Дакара в… северную часть Мали, название не помню, и они проехали 2300 километров, чтобы помочь Мали, потому что пострадал один из наших соседей. Мы хотим, чтобы эта солидарность была глобальной, и очень удачно, что Европа вернулась к этой солидарности в отношении Африки. Вот почему она (Европа) сказала нам: сейчас, в Мали, есть проблемы, и оперативные условия больше не позволяют нам поддерживать нашу миссию на месте, но мы собираемся перестроиться, чтобы остаться в Сахеле, остаться в зоне, сочлененной с Нигером, но также и с другими странами, странами Гвинейского залива. Я надеюсь, что со временем ситуация в Мали улучшится, и они смогут вернуться. Потому что нельзя бороться с терроризмом в Сахеле, игнорируя Мали, это невозможно. Это огромная территория площадью 1 миллион 200 тысяч квадратных километров, граничащая с 7 другими странами: Алжиром, Мавританией, Нигером, Буркина-Фасо, Кот-д’Ивуаром, Гвинеей и Сенегалом. Это все Мали. Поэтому в таком пространстве мы не можем эффективно бороться с терроризмом и не присутствовать там. Сейчас я считаю, что есть проблемы, которые, я надеюсь, мы преодолеем очень быстро, чтобы мы могли возобновить эффективную борьбу с терроризмом в Сахеле.
Ставит ли провал французской операции «Бархан» и провал европейской операции «Такуба» под сомнение этот формат миссии и может ли он поставить под сомнение другие европейские интервенции?
Шарль Мишель, председатель Европейского совета:
— Я не соглашусь с вашим выводом, потому что вы должны помнить, что было отправной точкой. Отправной точкой стал риск полного, чрезвычайно серьезного краха Мали с последствиями для всего региона и за его пределами. И именно потому, что в то время суверенные государства сочли полезным партнерство Франции и европейских стран, было принято решение о развертывании операций в поддержку, чтобы попытаться избежать того, что стало бы еще более серьезной катастрофой, чем нынешняя ситуация. Второй элемент заключается в том, что мы принимаем во внимание эволюцию угрозы, а также ситуацию в Мали, которая, как было указано, вызывает трудности, я надеюсь, косвенные, и мы надеемся, что как можно скорее мы сможем вернуться к более нормализованной форме сотрудничества с этой страной, важной страной в сердце Сахеля. Но мы также адаптируемся посредством перегруппировки, о которой уже говорилось. Мы также адаптируемся, поддерживая диалог с африканскими странами, принимая во внимание, например, инициативу Аккры и важность учета стран Гвинейского залива, которые были представлены на этой встрече. За столом переговоров были европейские и африканские страны, и это была возможность для прямого обмена мнениями, совместного анализа ситуации, и на основе этого совместного анализа мы видим, в каком направлении нам двигаться и где расширяться. И опять же, как европейцы, мы попытались использовать наиболее разумные и полезные средства, следуя анализу, проведенному нашими африканскими друзьями.
Господин Мишель, пять лет назад в Абиджане были приняты решения по вопросам иммиграции, в частности, чтобы положить конец незаконной торговле людьми. Например, по Ливии мы говорили об укреплении партнерских отношений. Но мы понимаем, что мигранты до сих пор отправляются в путь, их постоянно спасают в море. Кажется, ничего не изменилось с 2017 года по настоящее время.
Шарль Мишель, председатель Европейского совета:
— Во-первых, безусловно, вопрос миграции — вопрос политически чувствительный как в Европе, так и, вероятно, в Африке. И было важно обсудить его. Я помню, что в преддверии этого саммита некоторые друзья как с африканской, так и с европейской стороны несколько опасались этих дебатов, опасаясь, что они станут поводом для серьезной конфронтации, серьезного спора, африканцев с европейцами. В процессе подготовки мы действительно хотели выслушать друг друга и взглянуть на ситуацию грамотно, учитывая все нюансы. Прежде всего, мы как европейцы понимаем, что один из первых вызовов для миграции — внутриафриканский, в первую очередь идет дискуссия о внутриафриканской миграции. И как мы можем, учитывая эту ситуацию, мобилизовать, как было решено, очень конкретные проекты по масштабным инвестициям в профессиональное обучение, чтобы у этих молодых африканцев были оптимистичные перспективы. Во-вторых, как мы можем эффективно бороться с криминальными формами, которые фактически используют и злоупотребляют этим человеческим бедствием в несколько циничной форме? Здесь у нас есть общие интересы, потому что мы одинаково понимаем достоинство людей и поэтому хотим действовать вместе в этом направлении. И затем, в этих более глобальных рамках, мы также должны рассмотреть вопрос о том, как мы можем сотрудничать в плане возвращения и реадмиссии тех, кто не подпадает под определенные критерии. И я также хочу отметить, мы ясно дали понять, что если мы настроены серьезно, если мы хотим дать бой нелегальной, незаконной миграции, мы также должны предложить регулярные и законные каналы для миграции. Видите ли, в такой теме, как эта, как только мы вернем рациональность, я думаю, что мы способны увидеть, как мы можем найти решения вместе с толком и расстановкой.
